БЛЕСК И НИЩЕТА ДИССОНАНСА (КОММЕНТАРИИ)

В одном из предыдущих обсуждений в комментарии от 02.07.2013 наш собеседник Eugen_MPZ привел цитату из книги, где упоминалась следующая фраза композитора-авангардиста Стравинского: «Консонанс [в музыке] так же мало отвечает за порядок, как диссонанс за беспорядок».

Мне хотелось бы вынести обсуждение этого вопроса в отдельное сообщение, поскольку он открывает интересную и важную тему и может помочь по-новому посмотреть на некоторые особенности суфийской музыки и суфийских методов.

В начале прошлого века сторонники авангардной музыки утверждали, что нет такой вещи, как объективная гармония, а то, что мы воспринимаем как консонанс, есть всего-навсего культурная обусловленность, привычка к определенным музыкальным формам. Поэтому, считали они, если слух человека приучить к сочетаниям звуков, считающимся дисгармоничными, он станет их любить и превозносить ничуть не меньше.

С одной стороны, конечно, ухо современного городского человека приучено к огромному количеству диссонансных звуков: двигатели автомобилей, сирены, фоновые вибрации электроприборов и генераторов. И даже на отдыхе от них нет спасу – газонокосилки, моторные лодки и соседская бензопила. По сравнению с последней, в особенности, Стравинский и Ксенакис покажутся по меньшей мере музыкой сфер. Можно также предположить — как это сделал Г.Данелия в фильме «Кин-Дза-Дза!» — что где-то во Вселенной существует цивилизация, живущая в настолько убогом звуковом окружении, что примитивная песенка, исполненная фальшивящими голосами, может стать там настоящим хитом.

Однако если у живых существ не было бы объективного, врожденного восприятия гармонии, как объяснить тот факт, что маленькие дети и животные отличают гармоничные звуки от дисгармоничных? Пример из учебника — даже удои у коров повышаются, когда в коровнике включают классическую музыку. Источник восприятия гармонии неизвестен, хотя появились исследования, проясняющие по крайней мере механизм его действия. Оказывается, ключом может являться ритмически последовательная активизация нейронов головного мозга в ответ на гармоничное (когерентное) сочетание частот. В случае диссонансных частот реакция нейронов становится хаотичной. Это воспринимается организмом как чувство дискомфорта. (http://prlo.aps.org/story/v28/st9)

Выходит, консонанс-таки имеет отношение к порядку, а диссонанс — к беспорядку? Не подтверждает ли это, что объективная музыка, о которой говорил Гюрджиев, действительно существует? И, если так, какие сочетания звуков являются объективно-гармоничными? В классической теории музыки, ведущей истоки от школы Пифагора, гармоничными считались определенные соотношения частот (1:1 — унисон, 1:2 — октава, 2:3 — квинта и т.д.) Помимо этих соотношений, в произведениях многих знаменитых композиторов, например, Моцарта, Шуберта, Шопена, Дебюсси дотошные исследователи нашли последовательности, соответствующих пропорции золотого сечения. (О золотом сечении как универсальном космическом «ГОСТе», по которому объекты Вселенной согласовывают свои взаимоотношения, мы уже достаточно подробно говорили в посте о Гармонической Включительности, поэтому не буду останавливаться на этом вопросе в деталях http://www.enneagon.ru/ru/community/4/thread/153).

В западной музыкальной традиции средних веков, где влияние церкви было доминирующим, разрешалось использовать только строго определенные звуковые сочетания, считавшиеся сакральными (за тот самый дьявольский тритон можно было, например, иметь крупные неприятности). Сейчас музыкальные критики смотрят на подобную цензуру как на мракобесие, не принимая, однако, во внимание одну важную вещь.

Эта вещь, впрочем, вполне в духе Традиции, которая никогда не вводит в обращение один инструмент в отдельности от другого.

На заре христианства, еще до разделения церквей на католическую и православную, литургии исполнялись на один голос и без инструментального сопровождения (в 19-м веке эта традиция была восстановлена и стала известна как григорианский хорал. Мы к нему вернемся чуть позже). Почему пение было монофоническим – не на два или три голоса, как позднее? Эффект множественных голосов возникал естественным образом в следствие резонанса, создаваемого особой акустической средой собора. Таким образом, сам храм был задуман как полноценный участник хора! Здания церквей строились по законам сакральной геометрии – своего рода общекосмическому ГОСТу. Поэтому и резонировать они могли только с сакральной музыкой, созданной в соответствии с тем же ГОСТом. Диссонансные звуки были неприемлемыми, поскольку разрушали бы общую гармонию храма — поэтому они исключались.

Приемлемыми считались определенные последовательности звуков, объединенные в трезвучия.

Если применить к музыке Закон Трех, то можно наблюдать, что в классических музыкальных трезвучиях, как и в алхимических триадах, элементы разделяются на активный, пассивный и нейтральный. Так, основной тон-приму (1) и квинту (5) можно рассматривать как противоположности в триаде, а находящуюся ровно посередине между ними терцию (3) — как нейтральный элемент.

Консонансный музыкальный аккорд, исходя из этого, можно записать так:

1 3 5

А можно и так, если звук терции ровно посередине между двумя другими нотами принять за ноль — начало координат:

-2 0 +2

Диссонансные сочетания нот — уменьшенные или увеличенные трезвучия – имеют разную величину положительной или отрицательной сил. В математическом выражении увеличенное трезвучие может выглядеть, например, так:

-2 0 +3

Оно несет напряжение, активную силу, которая требует разрешения. А уменьшенное вот так:

-2 0 +1

Оно слишком слабое, пассивное, ему тоже чего-то не хватает. И в том, и в другом случае образуется неравновесие, которое в музыке разрешается, когда аккорд переходит в свой сбалансированный вид.

В классической музыке нового времени так и происходит. Диссонанс в ограниченном виде используется для выражения эмоций страха, гнева, фрустрации, однако он, как правило, разрешается музыкально. (Кстати, по моему личному ощущению, эмоции наилучшим образом резонируют со звуком скрипки, и с помощью него лучше всего разрешаются).

С такой же целью диссонанс используется и в музыке, имеющей фольклорные корни. Например, блюз — само название которого означает «тоска, печаль», не был бы блюзом без особых «провисающих» нот, находящихся чуть ниже правильной тональности и придающих песне несколько завывающее звучание. Это звучание выражает настроение жанра — тоску. Чувство тоски возникает, когда в эмоциональном теле накапливается избыточное количество пассивной силы (-). Диссонанс всегда разрешается в конце блюзовой фразы, уравновешивая пассивную силу активной и принося своего рода эмоциональный катарсис — и тоска излечивается, выправляется музыкой.

В авангардной и экспериментальной музыке катарсис происходит далеко не всегда. Там диссонанса слишком много, и не по делу. Возможно, поэтому Омар Али-Шах не рекомендовал такую музыку для постоянного прослушивания. Зато рекомендовал ученикам суфийскую музыку, несмотря на то, что, как он сказал, "иногда она может звучать, как любительский хор под аккомпанемент ударов по жестяному ведру".

Мы вернемся к суфийской музыке чуть позже, а сейчас посмотрим, чем еще, помимо эмоционального катарсиса, может быть полезен диссонанс.

О том, что музыкальный диссонанс может быть полезен и в лечении физических болезней, свидетельствует сравнительно новая отрасль знания, которая называется вибрационная медицина. С одним из направлений вибрационной медицины — акутоникой — мне как-то довелось познакомиться.

Что такое акутоника? Как и акупунктура, эта техника использует воздействие на особые точки в энергетических меридианах человека. Только оно производится не иглами, а с помощью звуковых колебаний специальных металлических камертонов, похожих на двузубые вилки:

Мог ли многоуважаемый дервиш Хаджи Асвац Трув из «Рассказов Вельзевула» Гюрджиева, который, настроив струны своего рояля в точном соответствии с законами колебаний, предписанными китайской наукой Шат-Чай-Мернис, изучал воздействие этих колебаний на живые организмы, — мог ли он предположить, что в двадцать первом веке принципы этой науки найдут практическое применение?

Как упомянуто выше, акутонику мне как-то довелось испытать на себе. Одна из моих канадских друзей (не из Традиции, а просто хороший человек, несущий свою нелегкую службу медсестры «ракового корпуса») тогда изучала этот предмет, что называется, «для себя», и я согласилась быть одним из ее подопытных добровольцев. Это было совсем не больно, а даже наоборот :) А по ходу дела было интересно многое узнать об этом направлении.

В частности, о роли диссонанса, поскольку он используется в акутонике как одна из ключевых техник. Например, когда в теле кристаллизуются различные негативные образования — вроде уплотнений и опухолей — определенные диссонантные звуки, переданные тканям тела с помощью специально настроенных камертонов, помогают разрушать эти образования. Какие именно звуки вызывают разрушение негативных образований, было найдено опытным путем при лабораторном исследовании воздействия звука на отдельные клетки. В то время как здоровые клетки, хотя и испытывали угнетение от воздействия диссонантного сочетания звуков, оставались живыми, больные (раковые) клетки этими звуками взрывались изнутри.

Кстати, вспоминая эпизод из «Рассказов Вельзевула», где Хаджи Асвац Трув, постоянно повторяя два звука низшей октавы рояля, вызвал у несчастного дервиша Богга Эд-Дина нарыв на определенном месте левой ноги, — ничем, впрочем, не повредив Вельзевулу, — с точки зрения акутоники этот эпизод вполне объясним, хотя и может показаться малореальным. И даже можно предположить, какие звуки использовал Хаджи в своей демонстрации, но о них мы говорить не будем.

Согласно теоретическим основам акутоники, каждый орган, часть тела и энергетический меридиан имеют свою особую частоту. Если с помощью музыкального инструмента воспроизвести звук, резонирующий с частотой данного органа или меридиана, и одновременно с этим звуком произвести соответствующий диссонансный звук, их сочетание произведет негативное воздействие на данный орган. Воздействие будет тем более сильным, чем точнее звук подобран к частоте органа или меридиана. Хаджи Асвац Трув очень точно настроил свой рояль, к тому же он проводил демонстрацию в пещере, где отсутствовали все внешние влияния и колебания. Конечно, на поверхности Земли такие условия воссоздать трудно, но воздействие на организм с помощью звуков, хотя и не такое сильное, все равно оказывать можно.

Естественно, акутоника использует не только диссонанс — гармоничные сочетания применяются гораздо чаще (именно такими меня гармонизировала моя подруга-медсестра). Наблюдения за биополем показали, что оно позитивно реагирует на звуки, издаваемые в гармоничной последовательности — например, в последовательности чистой квинты — как не вспомнить Пифагора! — и в целом квинтового круга. (Многое из музыки Дебюсси и Шопена, например, уже здесь упоминавшихся, написаны с использованием этих последовательностей).

Здесь следует сделать одно небольшое отступление от основной темы – диссонанса и гармонии, с тем, чтобы в конце вернуться к суфийской музыке и собрать всю картину целиком.

Суфий Хазрат Инайят Хан в книге «Музыка жизни» писал: «В музыке Абсолюта басовая партия — тон, представляющий основу, звучит, не прекращаясь. Но на поверхности, где разноголосье всех инструментов природы подавляет этот основной тон, он почти неразличим. Рождаясь, каждое существо поднимается на поверхность, чтобы снова вернуться туда, откуда оно пришло — так же, как и каждая нота, отзвучав, возвращается в океан звука. Базовый тон существования является самым громким и самым тихим, самым высоким и самым низким, он подавляет все инструменты — тихие и громкие, высокие и низкие — пока все они постепенно не растворятся в нем. Этот базовый тон существовал всегда и всегда будет существовать.»

В духовном пении древних традиций обязательно присутствует партия, представляющая этот базовый тон (конечно, не буквально воспроизводящая его вибрацию, а скорее напоминающая о ее неизменном существовании). Эта партия часто исполняется в низком, басовом диапазоне голосом или с помощью инструмента — вспомните пение тибетских лам, звук «ловца духов» сибирских шаманов или диджериду австралийских аборигенов, суфийские церемонии-зикры и т.д. Нередко это всего одна или две ноты, бесконечно повторяющиеся в виде почти утробного гудения или речитатива. Чтобы подобную вибрацию мог вопроизвести человек, он должен петь не горлом, а из области тела чуть ниже солнечного сплетения.

(Меня как-то учили такому пению — оно начинает получаться где-то после трех часов попыток. В нижней части груди что-то «открывается», и в пении появляется очень сильный красивый звук. Я думаю — и у меня нет совершенно никаких оснований для этого, кроме собственных предположений — что этот тон голоса наиболее близок к вибрации нашей сущности. Когда мы говорим «голосом сущности», воздействие того, что мы произносим, вряд ли с чем-то можно сравнить. Жаль, что мы очень редко так говорим. Некоторые люди вообще никогда. Женщины говорят так чаще, чем мужчины. Как правило, они интуитивно переходят на этот особый голос в общении с совсем маленькими детьми, когда тех нужно успокоить, исцелить или утешить. Из струнных инструментов, по моему ощущению, вибрацию сущности лучше всего передает виолончель, из духовых — флейта-дудук).

Но вернемся к базовому тону. На фоне древних традиций западная литургическая музыка, которую в настоящее время исполняют в довольно высокой тональности, явно выбивается из строя. Как пример можно привести григорианский хорал, который был вскользь упомянут выше. Мне приходилось слышать предположение, что изначально григорианский хорал исполнялся на октаву или две ниже, чем сейчас, т.е. намного ближе к традиции духовного пения в других частях мира — тибетской, ближневосточной и т.д. Этот раннехристианский вид литургии был в свое время практически утерян и восстановлен уже в викторианскую эпоху. Современного человека, когда он слышит запись голосов людей 19-го века, удивляет, насколько высоким, "головным" голосом они разговаривали — сейчас большинство людей говорят в диапазоне намного ближе к "грудному" голосу. Возможно, потому что в 19-м веке европейцы "жили в голове" больше, нежели в сердце, что бывает, когда личность почти полностью подавляет сущность... Поэтому они просто приладили утерянную традицию григорианского пения к своим стандартам и предположили там высокую тесситуру. Естественно, вышесказанное — только мнение, поскольку доказать его вряд ли когда-либо будет возможно.

Но мы наконец подошли к цели нашего обсуждения — суфийской музыке.

Как было отмечено ранее в комментарии к другой ветке этого форума, существует особая манера пения дервишей – соло, которое производится не в гармонии с базовым тоном, а в диссонансе с ним . Этот диссонанс очень хорошо ощущается даже человеком с не очень развитым музыкальным слухом. Солист-дервиш поет в совершенно другой тональности, нежели ожидаемая, к тому же искажает ноты. Петь таким образом человеку, не глухому и не лишенному слуха, тяжело, поскольку он должен вести свою, довольно странную, партию независимо от базового тона. Это требует специальной тренировки по неотождествлению. Со временем я по этому признаку, в частности, стала отличать записи настоящей суфийской музыки от ее имитаций.

Возможно, создатели традиции подобного пения следовали тому самому принципу, который Гюрджиев описал в «Рассказах Вельзевула» от имени пожилого халдейского ученого по имени Акшарпанзиар. Этот ученый, предполагая, что знания о законах гармонии будут утеряны потомками, предложил передавать знания будущим поколениям через произведения искусства, в которых будут введены некоторые намеренные неточности. Характер этих неточностей будет указывать на содержание истинного знания. Таким образом, характер искажения, которое намеренно вводит дервиш при пении, указывает на характер отклонения мелодии нашего "общего присутствия" от базового тона.

В пении-речитативе суфиев всегда присутствует базовый тон – о нем мы только что говорили выше. Это обычно произносимая нараспев в низкой тональности формула «Ла иллахи илла Аллах» или повторение имен Бога, или просто слово «Ху» — «Он». В течение достаточно долгого времени звучит только этот базовый тон, и слушатель постепенно настраивается на него — что называется, интернализует его.

Затем вводится новая партия — в тональности намного выше базовой и в диссонансе с ней. Подсознательно, слушатель ждет разрешения диссонанса (как в классической музыке), но тот не только не разрешается, но все более увеличивается! Солист упорно ведет свою, ни к чему не привязанную и хаотичную мелодическую линию, все дальше и дальше удалясь от основной мелодии, от музыки Абсолюта. Именно так ведет себя наш обычный ум в отношении вибрации нашей сущности. И беда в том, что мы даже не отдаем себе отчета в этом искажении, поскольку не замечаем его... пока нам его не покажет во всей красе кто-то, кто замечает!

Данный метод указан в суфийской истории про знаменитого певца, который никогда не соглашался петь по заказу. Король страны, где жил певец, очень хотел услышать его пение, но певец не шел ни на какие уговоры. Тогда один дервиш согласился помочь королю. Ночью переодетый в простолюдина король и дервиш пришли к дому певца. Дервиш сел под окном и начал петь одну из любимых песен певца. Но пел дервиш фальшиво, искажая мелодию до неузнаваемости. Через какое-то время певец не выдержал и начал петь сам — так, как никогда раньше не пел.

Дервиш-солист суфийского зикра, подчеркивая искажение базового тона нашим обычным умом, выманивает из дома «внутреннего певца». Благодаря этому искажению мы почти подсознательно стремимся восстановить гармонию и воссоздать внутри себя истинную мелодию и правильную подстройку к базовому тону.

Если бы солист вел свою партию в соответствии с законами гармонии, мы оставались бы пассивными слушателями, наш «внутренний певец» ни за что бы не вышел из дома. А внутренний диссонанс так и остался бы, однако, при нас — невыявленным и неразрешенным.

Если бы диссонанс разрешался через мелодию, мы, возможно, испытали бы поверхностное эмоциональное облегчение, и на этом ценность диссонанса как инструмента для нашего развития была бы исчерпана.

Музыкально не разрешенный диссонанс толкает активного слушателя к опознаванию и разрешению искажения внутри своего существа.

И может быть, дает слушателю надежду на гармоничную настройку на базовый тон, который всегда звучал, и звучит, и всегда будет звучать.