Б. Л. Смирнов. О Книге Гермеса

   Что представляет собою Книга Гермеса с исторической точки зрения? Традиция связывает ее с Египтом. Уже Платон упоминает о таинственных книгах египетской мудрости (Тимей), но упоминает лишь в общих чертах, по-видимому сам не будучи с ними знаком. Принадлежала ли «Книга символов Таро» к этим книгам, сказать трудно. Вообще, очень трудно установить, насколько действительно книга эта связана с Египтом. Мистическая система чисел, в частности тетрада, монада и декада не есть специфически Египетское наследие – она была широко распространена по всему древнему Востоку, вплоть до Индии; начертание же самих символов сохранилось лишь в средневековом искаженном [виде] и ничего общего с египетским искусством не имеет. Такая деталь, как название второго Аркана именем Великой египетской Богини ничего не доказывает, равно как и детали [-изм] символики (Crus Ansata и пр.). Наоборот, можно сказать, что в смысле графическом, таблицы Таро поразительно мало говорят о Египте. Измышления авторов, по большей части французских (Леви, Папюс, Ст. де-Гуайта), а с их легкой руки и других, не имеет под собой твердой почвы. Рисунки, которые приводит Элифас Леви, как образцы египетского и индусского Таро, бездоказательны – неизвестно откуда он их взял и почему он считает [их] за рисунки Таро. И, вместе с тем, Таро есть несомннно древняя система и система стройная. Уже самое поверхностное рассмотрение ее убеждает в этом. В ней можно находить трудности, непоследовательности, пробелы, но ей нельзя отказать в общей целостности. Связь еврейского мистического алфавита, учения о Сефиротах, системы астрологической и таблиц (символов) Таро бросается в глаза. Однако очевидно, что таблицы Таро не являются просто иллюстрацией к еврейской Сефер Иецира – в них чувствуется творчество эллинской мысли. Это сложное скрещение влияний еврейского, а через него, вероятно, и египетского, халдейского (астрология), эллинского, и, наконец, христианского (в широком смысле) придает Таро [вид] памятника эпохи первых веков христианства, эпохи специфически мистико-философской и склонной к эклектизму.

   Предание связывает символы Таро с ритуалами посвящений. При развитости, в эпоху средних веков, мистических ритуалов и при слабом нашем знакомстве с посвятительными ритуалами гностиков различных течений, мы не можем отрицать этого, хотя нет и для утверждения прямых исторических свидетельств. В более древнюю эпоху нам нет возможности проследить Таро.

   Правда, еврейская традиция относит Каббалу ко времени Авраама, но, конечно, это только предание. И, вместе с тем, такими преданиями нельзя окончательно пренебрегать. В эпоху развития Каббалы (первые века), как у евреев, так и повсеместно, распространена была тенденция относить излюбленные сочинения, особенно мистические и философские, к древней эпохе. Античный мир, предчувствуя свое крушение, обращал взоры к своему славному прошлому, как старик находит утешение в своих немощах, вспоминая радостную юность. Но этой псевдоэллинизацией дело не ограничивалось: то же чувство неудовлетворенности настоящим, то же стремление почерпывать (?) силы из славного прошлого приводило не к одним только подделкам и псевдоэпиграфии, оно заставляло лучшие умы того времени углубляться в в подлинную древность, искать и подлинных слов отошедших в Амен…(?) отцов. Достаточно ссылки на существование Александрийской библиотеки и Серапиума. Пусть эти искатели преломляли древность сообразно своей эпохе и индивидуальности, но все же, таким образом, не прерывалась живая цепь традиций, передавалось наследие веков, опыт, накопленный душою человечества в целом. Книги Гермеса мало научат нас, если мы станем требовать точных исторических данных жизни, религии и философии египтян той эпохи, которой хотели датировать [их] еще две тысячи лет тому назад. И все же это Книги Тота, книги древней мудрости, пусть преломленной в эллинском Гермесе, а затем в мистической фантазии средневекового мечтателя, пусть исчезло даже имя, пусть изменился рисунок – осталось нечто иное, непреходящее, Дух, который веет, где хочет, принимая какие хочет образы и все же остается самотождественным Духом. Века разделяют великого идеалиста и мыслителя на троне фараонов страны Кеми – Эхнатона (Аменосфис IV) (?) и автора 104 (160) псалма, а гимн Атону и псалом звучат так, как будто их создал один и тот же мозг. Через века, через формы звучит Единый, Неизменный Дух.

   Передо мной отбивают неразрывное время часы. Наша новая культура неразрывно связана с их торопливым тактом. Марка современной фабрики говорит о далекой Швейцарии, а изящная плоская форма так далека от неуклюжих средневековых «луковиц». Но маленькое отвлечение от формы… и вот передо мною Рим; его культура выходит из педантичных, то вертикальных, то косых линий цифр. Еще вглядываюсь… и мысль переносится к арабам, с их начертанием цифр, к древним индусам… Еще отвлечение от формы, еще новый исторический слой… и вот я вижу пристальные взгляды мудрецов Халдеи. Их зоркий взгляд впервые различил градусы на небесном своде, разбил круг солнца и планет на 360 ступеней, их ум руководит мною, когда я говорю «12 часов дня», «12 часов ночи».

   Но все ли это?

   С тобою, Единый Дух, я соприкасаюсь и в этом равномерно-стучащем счетчике секунд моего дыхания… Ты говорил в моих отцах и моим отцам, Ты, вечно деятельный, вечно-живой говоришь и мне, Ты, только Ты будешь говорить в моих сынах, в сынах моих сынов. Вечно-творящий – Ты один и тот же в смене форм, в разнообразных колебаниях форм Майи! Дай же мне познать Тебя, которого только и ищет и жаждет душа моя, дай мне почувствовать животворящее дыхание Твое и в этой книге, к скрытой мудрости которой приникали ищущие Твоих откровений из рода в род…

   Что же слышали в ней Отцы?

   Кто может это сказать?

   Одно можно утверждать с уверенностью, что они слышали в ней ЖИЗНЬ, что они черпали из нее энергию для своей мысли, своего чувства. Иначе они бы бросили ее, эту книгу и не завещали бы своим преемникам вглядываться в нее, вопрошать ее о ее тайнах. Но можно ли восстановить в точности те мысли, которые вложены были в эти символы? Возможно ли утверждать точность нашей реконструкции учения древности (хотя бы и первых веков, не говоря уже о более ранней эпохе)? А можно сказать, что это сделать нельзя. Если даже смысл слов, как они понимались в древности, для нас во многом нарушен, если мы … [неразборчиво]………………………………

   Безумно было бы «реставрировать» систему Арканов, недобросовестно было бы приписывать те слова, в которых облекается мое созерцание их, эти слова приписывать древним. Но чудо единой вещи осуществлено… Символы горят и сверкают своим немеркнущим светом, они реально динамизируют мой дух, они говорят моей мысли, и в этом сиянии Единой Истины исчезает разница веков, народов, мест, «Ибо тысячи лет, как один день перед лицом Твоим». Всем трепетом моего духа я ощущаю их мощь, их живое дыхание вне времени, вне слов – «Дух веет где хочет». Мы разъединены с тобой, великий мудрец Египта, начертавший изумрудные скрижали тайного учения, но твой Дух и мой Дух – одно за пределами преходящего мира бывания, во вневременном Лоне Сущего и твои вещие созерцания ведут меня по неизменному пути. Пусть навсегда останется мне неведомым, как, в каких словах разъяснялись при Посвящении твои мудрые символы неофиту, пусть никогда не увидит мой плотский взор коридор пирамид с 22 знаками; пусть даже его и не было, такого коридора, - что из этого? Так или иначе, из недр времен до меня дошли эти знаки, дошли не как мертвые, бездыханные формулы, а как живые, полные силы сущности и я реально, вот сейчас вхожу в коридор и слышу из тьмы Твой голос, Отец мой, мой мудрый Вождь. Ты жив, ибо об этом говорит мне жизнь Твоего грандиозного творения. Я слышу Тебя и иду к Тебе. Теряет власть пространство и время исчезает как иллюзия… Над входом в новый мир сияет светозарная Тетраграмма 22-х знаков и в ней покой созерцания и муки нового творчества. Хвала Тебе, Триждывеликий Гермес, хвала тебе, принесший твоим братьям надземный свет идеи.