ИОСИФ БРОДСКИЙ

 

 

 

                                          «ПРОПЛЫВАЮТ ОБЛАКА»

 

Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
над серебряными деревьями звенящие, звенящие голоса,
в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,
в сумеречном воздухе исчезающие небеса?

Блестящие нити дождя переплетаются среди деревьев
и негромко шумят, и негромко шумят в белесой траве.
Слышишь ли ты голоса, видишь ли ты волосы с красными гребнями,
маленькие ладони, поднятые к мокрой листве?

"Проплывают облака, проплывают облака и гаснут..." -
это дети поют и поют, черные ветви шумят,
голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,
в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад.

Только мокрые листья летят на ветру, спешат из рощи,
улетают, словно слышат издали какой-то осенний зов.
"Проплывают облака..." - это дети поют ночью, ночью,
от травы до вершин всё - биение, всё - дрожание голосов.

Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит,
привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,
среди черных ветвей облака с голосами, с любовью...
"Проплывают облака..." - это дети поют обо всем.

Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
блестящие нити дождя переплетают звенящие голоса,
возле узких вершин в новых сумерках, на мгновение
видишь сызнова, видишь сызнова угасающие небеса?

Проплывают облака, проплывают, проплывают над рощей,
где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,
всё рыдать и рыдать, и смотреть всё вверх, быть ребенком ночью,
и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат.

Где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев неясных,
в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья сложить.
Что-то выше нас, что-то выше нас проплывает и гаснет,
только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.

1961

 

 

 

 

                                                          ГАМЛЕТ
 
Чего Вы ждете, принц?

Чего Вы ждете?

Не надо больше, не ломайте рук.

Все эти люди, принц,

В конечном счете,

Устали от душевных Ваших мук.

 

Они умудрены, они уже не дети.

Над ними нечего махать крылом.

Они ведь знают, принц,

Что добродетель

Погибнет все равно

В борьбе со злом.

 

Им зло не нравится,

Они, конечно, против,

Но, все-таки, они и не за Вас.

Они пришли смотреть,

Как Вы умрете,

Умрете в миллионный раз.

 

Нет, принц, Вам не дано

Их огорошить.

Ведь Ваш удел – стремиться и не сметь.

Они помчатся вниз к своим калошам,

Хлопками одобряя Вашу смерть.

 

Слова становятся с годами лживы.

Сомнение – плохое ремесло.

Ошеломите их – останьтесь живы.

К чертям спектакль –

И пусть погибнет зло!..

 

 

 
                                                        БАБОЧКА
 
 
I
       Сказать, что ты мертва?
       Но ты жила лишь сутки.
     Как много грусти в шутке
          Творца! едва
         могу произнести
      "жила" - единство даты
       рожденья и когда ты
          в моей горсти
       рассыпалась, меня
         смущает вычесть
       одно из двух количеств
         в пределах дня.
II
        Затем что дни для нас -
           ничто. Всего лишь
        ничто. Их не приколешь,
            и пищей глаз
           не сделаешь : они
            на фоне белом,
           не обладая телом
             незримы. Дни,
         они как ты; верней,
           что может весить
        уменьшенный раз в десять
              один из дней?
III
        Сказать, что вовсе нет
          тебя? Но что же
       в руке моей так схоже
          с тобой? и цвет -
          не плод небытия.
         По чьей подсказке
      и так кладутся краски?
            Навряд ли я,
         бормочущий комок
         слов, чуждых цвету,
         вообразить бы эту
           палитру смог.
IV
        На крылышках твоих
          зрачки, ресницы -
        красавицы ли, птицы -
           обрывки чьих,
         скажи мне, это лиц,
          портрет летучий?
      Каких, скажи, твой случай
          частиц, крупиц
         являет натюрморт:
          вещей, полодов ли?
        и даже рыбной ловли
         трофей простерт.
V
        Возможно, ты - пейзаж,
          и, взявши лупу,
        я обнаружу группу
        нимф, пляску, пляж.
       Светло ли там, как днем?
          иль там уныло,
        как ночью? и светило
           какое в нем
        взошло на небосклон?
          чьи в нем фигуры?
        Скажи, с какой натуры
          был сделан он?
VI
        Я думаю, что ты-
         и то, и это:
      звезды, лица, предмета
        в тебе черты.
      Кто был тот ювелир,
      что бровь не хмуря,
       нанес в миниатюре
         на них тот мир,
      что сводит нас с ума,
        берет нас в клещи,
      где ты, как мысль о вещи,
         мы - вещь сама?
VII
        Скажи, зачем узор
         такой был даден
       тебе всего лишь на день
          в краю озер,
        чья амальгама впрок
        хранит пространство?
        А ты - лишает шанса
         столь краткий срок
          попасть в сачок,
        затрепетать в ладони,
         в момент погони
         пленить зрачок.
VIII
          Ты не ответишь мне
           не по причине
        застенчивости и не
           со зла, и не
        затем, что ты мертва.
          Жива, мертва ли -
        но каждой Божьей твари
          как знак родства
         дарован голос для
           общенья, пенья:
         продления мгновенья,
           минуты, дня.
IX
         А ты - ты лишена
           сего залога.
        Но, рассуждая строго,
          так лучше: на
        кой ляд быть у небес
          в долгу, в реестре.
        Не сокрушайся ж, если
           твой век, твой вес
           достойны немоты:
         звук - тоже бркмя.
        Бесплотнее, чем время,
           беззвучней ты.
X
           Не ощущая, не
          дожив до страха.
       ты вьешься легче праха
         над клумбой, вне
         похожих на тюрьму
            с ее удушьем
       минувшего с грядущим,
             и потому,
         когда летишь на луг,
             желая корму,
        преобретает форму
          сам воздух вдруг.
XI
           Так делает перо
           скользя по глади
        расчерченной тетради,
             не зная про
        судьбу своей строки,
         где мудрость, ересь
       смешались, но доверясь
            толчкам руки,
       в чьих пальцах бьется речь
             вполне немая,
        не пыль с цветка снимая,
         но тяжесть с плечь.
XII
            Такая  красота
        и срок столь краткий,
         соединясь, догадкой
              кривят уста:
         не высказать ясней,
          что в самом деле
        мир создан был без цели,
            а если с ней,
          то цель - не мы.
           Друг-энтомолог,
       для света нет иголок
         и нет для тьмы.
XIII
        Сказать тебе "Прощай"?
           как форме суток?
        Есть люди, чей рассудок
            стрижет лишай
         забвенья; но взгляни:
              тому виною
         лишь то, что за спиною
            у них не дни
          с постелью на двоих,
            не сны дремучи,
         не прошлое - но тучи
             сестер твоих!
XIV
        Ты лучше, чем Ничто.
          Верней: ты ближе
        и зримее. Внутри же
           на все сто
        ты родственна ему.
           В твоем полете
        оно достигло плоти;
             и потому
        ты в сутолке дневной
         достойна взгляда
        как легкая преграда
          меж ним и мной.
 
 
                    1972

 

 

 

 

 

На главную страницу