Конь-хан, сын хана

Жил некогда великий хан, и было у него три прекрасные дочери. Первую звали Силькен, вторую – Перл, а третью, самую младшую, – Зефир.
       Однажды хан обратился к своим дочерям:
       «Послушайте, дочери. Настало время выходить вам замуж. Первая выйдет замуж за придворного поэта, который, к тому же, великий воин, вторая – за моего знаменосца, отважного бойца. Что же касается третьей… ладно, я вернусь к этому вопросу позже».
       Когда подошло время, две старших дочери были выданы замуж, и празднества по случаю свадьбы длились два раза по сорок дней и сорок ночей. Там было все: и изысканные блюда – халва, щербеты и другие сладости, и разнообразные фейерверки, представления и увеселения, всевозможные подарки и вообще все, что подобает такому случаю.
       После празднеств хан сказал своим ближайшим слугам: «Я устал от всех этих пустячных забав. Думаю, что мне надо поехать поохотиться». И они, в сопровождении большой свиты, отправились на охоту, и к вечеру добрались до разрушенной крепости, стоявшей на вершине холма. «Здесь мы сделаем привал на ночь», – сказал хан.
       Лишь только он прилег отдохнуть, как безобразный дэв, огромный как башня, вырос перед ним прямо из-под земли.
       «Мир тебе!» – прошептал хан.
       «Твое счастье, что ты поприветствовал меня. В противном случае я съел бы тебя живьем!» – проревел дэв.
       «Что я могу для тебя сделать?» – спросил хан.
       «Увы, сейчас никто ничем не может мне помочь, – сказал дэв, – потому что я заключен в глубокий колодец, находящийся как раз под тем местом, где ты лег спать, и выходить из него мне позволено только ночью, когда все спят, и нет никого бодрствующего, на кого бы я мог напасть».
       «Я рад этому, – сказал хан, – но кто тот человек, который обладает властью ограждать людей от их врагов таким изумительным способом, ведь Сулеймана, сына Дауда, (мир ему!) нет больше на земле?»
       «Помнишь кроткого дервиша, который окликнул и поприветствовал тебя на празднестве по случаю замужества твоих дочерей? – спросил дэв. – Так вот, это был он».
       «Тот дервиш? – воскликнул хан, – но мне он ничего не сделал, хотя я ни в чем не последовал его указаниям».
       «У тебя будет еще один шанс», – сказал дэв, – потому что он всегда обращается дважды. Он дважды приказывал мне отказаться от моих отвратительных методов, но я не поверил, что он обладает какими-то силами».
       Сказав это, дэв глубоко вздохнул. «Теперь я опять должен вернуться в свой колодец», – сказал он и исчез под землей.
       На следующее утро хан, пробудившись на рассвете, сразу же вернулся в столицу. Лишь только он сел на свое место в зале приемов, и раздалась барабанная дробь, оповещающая о начале аудиенции, как перед ним предстал тот самый, безобидно выглядящий, дервиш.
       «Хан! – воскликнул он, – Я пришел к тебе с подарком. Ты в спешке выдал замуж своих дочерей. Согласен, их мужья – стоящие люди, но все было сделано без консультации с дервишами».
       «Да, – сказал хан, – прошу простить меня за это».
       «Ладно, – сказал дервиш, – у тебя есть еще один шанс, но на этот раз весьма тяжелый. Возьми этого коня и выдай за него свою дочь».
       Хан не мог поверить своим ушам, однако решил сделать так, как ему приказано.
       Он послал свою дочь жить на конюшню.
       Однако никто не подозревал о том, что, как только Зефир вошла в конюшню, та превратилась в прекраснейшее жилище со всем необходимым для жизни. А конь оказался заколдованным юношей, который мог превращаться в человека только тогда, когда рядом с ним находилась прекрасная девушка.
       «На самом деле я – хан, сын хана, – поведал он ей, – я здесь, чтобы учить быть заслуживающими доверия. Этому можно обучить только таким способом. Поэтому запомни: как бы тебя ни искушали, ты не должна открывать, что я – человек».
       Зефир обещала ему, и когда пошли слухи, что ее выдали замуж за коня или за кого-то более низкого происхождения, она хранила молчание.
       Настал день, когда хан объявил начало ежегодного праздника-ярмарки, на котором самые отважные воины меряются силами в искусстве владения оружием. Госпожа Перл и госпожа Силькен восторженно глядели на своих мужей, когда те во всеоружии выезжали на арену, чтобы защитить свои титулы лучших воинов страны.
       «Мы кое-что слышали о твоем муже, сестра, – сказали они Зефир, – но, пожалуй, сейчас время наблюдать за мужской отвагой и восхищаться выдающимися мастерами поединков, а не вести беседы на мистические темы».
       В схватке за схваткой, в поединке за поединком придворный поэт и знаменосец одолевали своих соперников. Приветствия были слышны от Герата до Бадахшана, стук копий, свист стрел, удары мечей сопровождались топотом копыт и мельканием воинского снаряжения. Зятья хана раз за разом побеждали воинов, собравшихся со всей Высокогорной Азии.
       По мере того, как за одной схваткой следовала другая, за одним вздохом восхищения – другой, за одним взрывам аплодисментов – следующий, за одним криком победы – новый, биби Зефир все сильнее ощущала желание сказать, что ее муж – хан, сын хана, и может, если пожелает, победить всех соперников на поле сражения.
       Состязания должны были продлиться три дня. На вторую ночь хан-конь казал жене: «Ханум, завтра я выйду на поле. Я знаю, как сильно ты желаешь, чтобы я проявил себя. Завтра ты это увидишь. Но позволь предостеречь тебя: это будет жестокое испытание для нас обоих. Не рассказывай никому, что я твой муж, как бы сильно ни было искушение. Вот тебе три конских волоска на случай, если что-нибудь произойдет. Если я тебе понадоблюсь, сожги один из них. Однако запомни – их всего три».
       Следующим утром, когда герольды возвестили имена победителей, продолжающих состязаться, на арену выехал великолепно сидящий в седле странный воин в стальном шлеме и малиновом тюрбане, почти полностью закрывающем его лицо.
       Когда Зефир увидела, что на его знамени изображено большое лошадиное копыто, то поняла, что это ее муж.
       Конь-хан вступил в поединок с обоими своими зятьями одновременно. Крепко держась в седле, он ловко орудовал тупой пикой, длинной саблей и кинжалом. Всего через несколько минут зятья были повержены. Сестры Зефир, несмотря на слезы и горечь поражения, жаждали узнать, кто же этот таинственный всадник.
       А конь-хан продолжал сражаться. Он побеждал вчерашних победителей, то один на один, то одерживая верх над целой группой. И Зефир, не в силах более сдерживаться, сказала отцу, сидящему рядом с ней:
       «Это хан, сын хана, и он мой муж, женившийся на мне под видом коня. Он здесь в заколдованном виде, чтобы испытать наше терпение».
       Хан, помня, что этот конь был дан ему дервишем, сказал:
       «Дочь, это серьезное дело. Ты нарушила слово и не выдержала испытания. Я опасаюсь за тебя и за всех нас, ибо именно мы плохо подготовили тебя, и вот, в тяжелой ситуации недостатки стали очевидными».
       Не успел он окончить фразу, как хан-конь покинул поле сражения.
       Придя вечером в свои покои, биби Зефир обнаружила письмо от мужа. Там говорилось:
       «По той слабости, которая охватила меня на поле сражения, я понял, что ты рассказала кому-то о моей тайне. Мне пришлось тут же оставить состязания и, возможно, мы больше никогда не увидимся».
       Зефир была вне себя от горя. Внезапно она вспомнила о трех волосках и сожгла один.
       Мгновенно перед ней появился дэв, которого встретил ее отец, отправившись на охоту. «Я не звала тебя», – сказала Зефир.
       «Наверное твои мысли были о чем-то нехорошем, когда ты сжигала волосок, – ответил дэв, – именно так действуют эти предметы».
       «Как мне избавиться от тебя?» – спросила Зефир.
       «Только призвав дервиша», – ответил дэв.
       Зефир использовала второй волосок, чтобы вызвать дервиша. В мгновение ока он упрятал дэва обратно в колодец и затем исчез сам.
       Тогда Зефир собрала все свои мысли, и, попросив своего мужа вернуться, сожгла третий волосок. Появившись, он сказал:
       «Все, больше ничего нельзя сделать. Теперь я не конь, а обычный человек, хан, сын хана. Мы с тобой будем жить счастливо до конца наших дней. Но не забывай никогда, что если бы мы были в состоянии использовать эти три волшебных волоска лучше, а не растратить их ради нашего благополучия, от этого бы выиграли все».

Из книги: Идрис Шах. «Невидимая газель: ‘Видеть как видеть’»

Качество перевода не гарантируется.
См. английский текст: Idries Shah. «A Veiled Gazelle: ‘Seeing how to see’»