Бахауддин Накшбанд

Ученичество и развитие

ВЫДЕРЖКИ из Завета Бахауддина, Мастера Узора (Накшбанда):
       “Нас постоянно заклинают изучать и хорошо знать жизнь, дела и высказывания Мудрых, поскольку существует связь понимания между этими факторами и возможностями, заключенными внутри нас.
       Но если мы, как и буквалисты, погрузимся в изучение этого материала, побуждаемые алчностью или удивлением перед чудесами, мы и в самом деле изменимся, однако это будет превращение животного в меньшее животное, вместо превращения животного в человека.
       Испытание, помещенное на пути человека, должно отделить истинного Искателя от имитаторов именно этим способом. Если человек обратился к такому изучению не из своего простейшего и наиболее искреннего я, он будет в опасности. Поэтому, если бы только человек знал это, лучше избегать всей метафизической запутанности, чем позволять себе подвергаться действию высшей силы, которая приумножит его недостатки, если у него нет знания, как исцелиться от них или как приблизиться к учению, чтобы не вовлечь свои недостатки в этот процесс.
       Именно поэтому мы говорим, что существует множество различных сфер и уровней постижения истины.
       Мудрые всегда сосредотачивали усилия на том, чтобы их ученики понимали, что первая ступень к знанию заключается в ознакомлении с внешним, фактическим проявлением этого знания, препятствуя тем самым его проникновению в неправильные области их умов, в этом случае оно могло бы ожидать развития до наступления благоприятных возможностей.
       Это подобно тому, как человек берет гранат и хранит его до тех пор, пока его желудок не будет в состоянии переварить гранат правильно. Если человек съест гранат, когда с его желудком что-то не в порядке, это ухудшит его состояние.
       Одно из проявлений болезни человека – желание съесть гранат немедленно. Сделай он так, и его ждут серьезные неприятности.
       Теперь вы имеете объяснение того, почему Мудрые постоянно снабжают материалами для накапливания их в сердце, как накапливается зерно для выпечки хлеба. Поскольку это переживание, а не зерно, человек в своей грубости обычно не ощущает себя способным понять эту великую истину и тайну. Поэтому, человек, к которому мы обращаемся, это специально сгармонизированный тип человека – ‘щедрый скупой’ – который может копить, когда на это есть указание, и который представит накопленное тогда и таким образом, чтобы это имело оптимальный эффект.
       В течение многих месяцев меня приводили в недоумение указания моего уважаемого наставника относительно того, что говорить, думать и делать, которые, как мне казалось, не удовлетворяли мое страстное желание духовной жизни. Он много раз повторял мне, что то желание, которое я чувствовал, вообще не было стремлением к духовности, и что материал, который он мне давал, являлся питанием, в котором я нуждался. И только тогда, когда я был в состоянии успокоить свои маниакальные желания, я мог вообще слышать его. В другое время я говорил себе: “Все это я уже слышал прежде, и все это весьма сомнительно”, – или еще, – “Это не духовный человек”, – или даже, – “Я хочу переживать, а не слушать или читать”.
       Удивительным было то, что мой учитель постоянно напоминал, что таково было состояние моего ума, и, хотя внешне я доверял ему и служил во всем, я был не в состоянии доверять ему ни в должной мере, ни в жизненно важных вопросах. Позднее, оглядываясь назад, я осознал, что в то время желал поступиться гораздо более обширной частью своей независимости, чем было необходимо, но не был готов уступить в том незначительном, что единственно и было путем к моему пониманию.
       Я упоминаю это потому, что благодаря пересказу опыта других, люди, находящиеся на той же стадии Пути, смогут распознать свое собственное состояние и извлечь из этого пользу.
       Я вспоминаю, что меня всегда притягивало и приковывало драматическое, и я становился внимательным всякий раз, когда говорилось и делалось что-нибудь возбуждающее, но что именно существенные факторы в моей связи с учителем я упускал, иногда почти полностью. Из-за этого я растратил впустую восемь лет моей жизни, несмотря на то, что постоянно был занят работой.
       Далее, необходимо помнить, что все бывает двух видов. О существовании этого мы обычно не предполагаем, но это является фундаментальным. Существует общение с мудрым и учение у него правильным образом, что ведет к развитию человека. Еще существует имитация, которая разрушительна. Что полностью запутывает нас в этом вопросе – так это то, что чувство, которое сопровождает ложное ученичество и обычное общение, а также их внешнее проявление – учтивость, кажущееся смирение, настолько способно заставить воображать, что мы религиозные или посвященные люди, что можно сказать, что это вызвано тем, что называется вхождением дьявольской, обманной силы, убеждающей большинство выдающихся людей, имеющих непоколебимую духовную репутацию, и их последователей, даже через поколения, в том, что они имеют дело с духовностью. Это позволяет им передавать такую убежденность даже тем, кто не из их числа, так, что их репутация укрепляется благодаря тем людям, которые в заблуждении говорят: “Я не следую по его пути, но не отрицаю, что он духовный хороший человек...”
       Единственная возможность исправить это заключается в использовании специальной благоприятной ситуации, рассчитываемой Мастером, ибо только он может сказать, когда, где и каким образом могут быть выполнены упражнения и другие виды деятельности, даже такие, которые кажутся не имеют ни малейшего отношения к духовности. Здесь имеется путаница, поскольку иногда считают, что нельзя читать книги или заниматься чем-то без прямого руководства Мастера. Но нелепость этой общей и поверхностной ошибки видна, когда мы понимаем, что Мастер может придавать особый характер курсам обучения, чтения или деятельности для группы людей или для индивидуума, и что он может счесть необходимым время от времени устанавливать для них, казалось бы, общепринятый, схоластический курс. Однако, важно здесь не то, как вещи представляются ученикам, а то, что их предписал им Мастер, и то, что он вмешается, как только возникнет необходимость в изменении. Все проявления противодействия этому курсу или любое другое разногласие с Мастером является проявлением незрелости ученика и не может быть принято во внимание Мастером или кем-то из его посредников (представителей), поскольку ученик либо может послушно следовать этому курсу, либо не может. Если он не может, то в тот же момент он перестает быть учеником и, следовательно, не имеет права даже на объяснение. Только истинный ученик имеет право на объяснение; те же, кто привлекает к себе внимание расспросами о самом курсе, вообще не в состоянии быть учениками.
       Неспособность видеть это является общей среди схоластических эмоционалистов, заимствовавших суфийскую технику, поскольку они не осознают, что курс обучения уже построен на основе всевозможных случайностей, включающих все и каждое чувство учеников. Целью этого является действие учения через способности ученика. Если он мешает прогрессу собрания или работе представителя, он не ученик, и это должно рассматриваться всей общиной как урок.
       Я хорошо осознаю, что эти принципы далеки от общепринятых во внешнем мире, балансирующем на том, что люди думают друг о друге, включая проблему, постоянно волнующую мнимых учителей – вопрос, что думают о них другие. Однако, центральным пунктом является то, действует ли Учение, а не то, чувствуют ли люди своими обычными чувствами, что они удовлетворены.
       В последнем случае, вы можете быть уверены, что ничто, имеющее реальную ценность, не происходит вовсе.”
       Это конец первой части Завета Бахауддина Накшбанда, Мастера Узора.

Из книги: Идрис Шах. "Мыслители востока"

Качество перевода не гарантируется.
См. английский текст: Idries Shah. "Thinkers of the East"