Объяснение

В: Основываясь на ваших заметках и произведениях, я наблюдал поведение людей по отношению к ‘высшему знанию’ и нашел его таким, как вы описываете. Люди воображают, что раз другие говорят об этом знании, то и они являются кандидатами на его получение, и, на самом деле, не слушают тех людей, кто сообщает как к нему подступиться. К тому же они проявляют избирательность в учебе, полагая, что те крошки и кусочки, которые привлекают их, дадут то, чего они хотят, и не считают необходимой целостную учебу. Они соперничают друг с другом в ‘переживаниях’, эмоциональных стимулах и даже личной чести и второстепенных, социальных преимуществах, утверждая, в то же время, что ищут ‘высокое’. Каково ваше объяснение, если таковое имеется, этого абсурдного поведения?

О: Нет нужды в ‘моем объяснении’, потому что вам надо лишь спросить себя, что означает для нормальных людей такого рода поведение, и где оно проявляется.
       Достаточно спросить антрополога или историка в области образования или науки, и они поведают вам, что такое поведение характерно для недостаточно развитых людей, ущербных или невежественных, столкнувшихся с введением чего-то ‘нового’ для них.
       Такой анализ не под силу лишь тем, кто не увидел эту закономерность и кого вводят в заблуждение поверхностные вещи такие, как названия, которые дают себе различные культы.
       Если бы те люди, о которых вы говорите, искали, скажем, научное знание или денег, вы бы сами сразу сказали, что они, в худшем случае, дикари или невротики; а в лучшем случае, у них фактически нет базовой информации или подготовки, позволяющей им подступиться к тому, в чем, как они воображают, они столь сильно нуждаются. Важная задача – сделать доступной эту базовую информацию, так, чтобы люди могли выйти на линию старта, а не ходить вокруг да около.
       Западная культура гордится своей способностью отличать одну вещь от другой. Вот благоприятная возможность для людей этой культуры проявить этот, в целом, желательный талант, тренировку и умение. Когда они проявляют его в достаточном количественом и качественном отношении, может начаться реальная учеба, и остановить ее будет невозможно.
       На Востоке же существует обычай, когда учитель обращает внимание на некоторую черту человеческого поведения тем, что сам проявляет ее, и это шокирует других или служит им напоминанием. Делается это для того, чтобы при прямых нападках у людей не возникало защитной реакции.
       Такое поведение сохраняет и передает следующий смысл: учащимся не следует льстить себе тем, что, в силу своей занятости делом духовным, они – важные персоны, нет, они нуждаются в должном смирении.
       Когда я был маленьким, то однажды, зайдя в рабочий кабинет моего отца, оставил дверь открытой. Вместо того, чтобы велеть мне закрыть ее, он сказал:
       “О, я, кажется, забыл закрыть дверь. Будь так добр, закрой ее.”
       Память об этом эпизоде вот уже более сорока лет живет во мне.

Абу Осман ал-Хири поступил так же, когда кто-то высыпал золу из окна прямо на него. Люди, бывшие с ним, хотели упрекнуть человека, сделавшего это. Но Хири лишь сказал: “Мы должны быть тысячу раз благодарны за то, что лишь зола упала на человека, заслуживающего горячих углей!”

В: Почему в ваших публичных выступлениях вы так мало говорите о Боге?

О: Более обычная жалоба (показывающая, что нельзя удовлетворить каждого) состоит в том, что я слишком подробно останавливаюсь на вопросах религии. Но о причине, по которой я говорю о Боге меньше других, лучше всего сказать так, как, сообщают, сказал Ибн Араби: “Недостойно говорить о чистоте, когда убираешь хлам, чистота – это результат необходимой предварительной работы.” Конечно, я согласен, что Ибн Араби был вынужден предстать перед инквизицией за свою ‘любовную поэзию’, которая ныне признана величайшей мистической литературой...
       Сообщают также, что Рабийя сказала: “Упрекать человека очищающего яблоко, в том, что его интересует кожура, – сущее невежество, хотя может казаться, что это описание данной ситуации.”
       Cуфийский учитель моего знакомого, в моем присутствии, на чью-то просьбу поговорить о Боге сказал: “Было бы оскорбительно для Бога говорить о Нем вам; и слишком много чести для меня предполагать, что я отважусь говорить о Боге.”
       ‘Бог’ большинства людей – это их тщеславие, их самомнение, эпитет, который они используют для эмоциональных и интеллектуальных целей. Лучше говорить о чем-то (тем более о Боге), если нет уверенности, сдержанно.
       Использование слова ‘Бог’ должно зависеть от уровня понимания того человека, который использует этот термин, а также того человека или тех людей, кто слушает или читает это слово. Как сказал Шабистари в четырнадцатом веке, в суфийском руководстве Тайный Сад:
       “Если бы мусульманин знал, что такое идол, он знал бы, что есть религия в идолопоклонстве. Если бы идолопоклонник знал, что такое религия, он понял бы, где сбился с пути. Он видит в идоле лишь дело рук человеческих. Вот почему, в соответствии с Исламом, он язычник.”
       “У человека,” – говорит Руми, в Fihi ma Fihi (‘В ней то, что в ней’), – “есть три духовных состояния. В первом он не обращает на Бога никакого внимания вообще, он поклоняется и служит чему угодно: женщине, мужчине, богатству и детям, камням и праху. Богу он не поклоняется. Когда он приобретает немного знания и становится более сознательным, тогда он служит только Богу. Далее, прогрессируя в своем развитии, он замолкает: он не говорит более ни “Я не служу Богу”, ни “Я служу Богу”, ибо он вышел за рамки этих состояний.”*

Из книги: Идрис Шах. "Учиться как учиться"

Качество перевода не гарантируется.
См. английский текст: Idries Shah. "Learning how to learn"