Ценность занятий в форме вопросов и ответов

В: Что вы cкажете об особой потребности во ‘времени, месте и людях’, а также о ценности и ограничениях занятий в форме вопросов-и-ответов?

О: Если вы возлагаете большие надежды на технику групповых собраний с периодическим использованием вопросов-и-ответов, то продвинуться вы сможете, но в определенной точке прогресс прекратится.
       Так происходит потому, что любое обучение, которое не использует в должной пропорции все виды занятий (упражнения, учебные задания, теорию и практику и т.д.) неизбежно достигнет точки, где некоторые люди уже получили от каждого вида занятий кто сколько смог, в соответствии со своей способностью, и с этого момента, в отношении своего развития, ‘покатятся вниз’.
       Вопрос о должной пропорции также не может быть понят людьми (ни учителями, ни учениками), не находящимися на более высоком стабильном уровне сознания. Если только нет специальной настройки, то ни интуиция, ни апелляция к авторитету, ни усердное исследование, ни старшинство возраста, ни другие факторы не смогут заменить знания о том, какой вид занятий применить, с кем, каким способом.
       Ведение дела с пренебрежением к этому факту порождает группирование на социальной или имитационно-академической основе. Эти группы могут называть себя как им вздумается: прогрессировать они будут разве что на социальном плане.
       То же самое справедливо для групп людей, остановившихся на исполнениии ритуала, мемориальных действиях или стереотипной фразеологии, пусть даже и освященных традицией.
       Существование столь многих организаций для обучения, во стольких культурах и эпохах, с таким разнообразием внешних форм – это проявление подлинных групп, которые были приспособлены к обществу в данном месте, в данное время, с данным учителем.
       Из всех видов человеческой деятельности тот, который включает обучение, проходящее по ту сторону обычных восприятий, должен, прежде всего, быть спроектирован в согласии с местом, временем и людьми: последнее включает направление усилия, что хорошо проиллюстрировано следующей историей:

Однажды темной ночью, мулле Насреддину пришлось некоторое расстояние идти пешком. Он шел, перепуганный до смерти, с мечом в одной руке и кинжалом в другой, так как слышал, что это надежные средства защиты.
       В пути ему встретился разбойник, который забрал осла и седельные сумки, полные ценных книг.
       На следующий день, когда Насреддин оплакивал свою судьбу в чайхане, кто-то спросил:
       “Но что ж вы дали ему уйти с вашим имуществом, мулла? Разве у вас не было средств отпугнуть его?”
       “ЕСЛИ БЫ руки у меня не были заняты,” – ответил мулла, – “это была бы другая история.”

       История, конечно, используется чтобы указать на следующее – у человека может быть некая переданная формула (“оружие – это защита”), но не быть способности понять, как ее применять.
       Подобно Насреддину, они просто таскают инструменты...
       Необыкновенное упорство в повторении только формы, наблюдаемое в религиозной передаче, является свидетельством установки, свойственной человеку, а не действенного содержания.
       Как социальные образцы, древние Китайская, Вавилонская и Египетская цивилизации, например, просуществовали в течение тысячелетий не потому, что они были особенно хорошими, правильными и необходимыми: но потому, что они распространялись и поддерживались людьми установки и, к тому же, в них была некоторая инерция, предохранявшая от похвальных изменений. Они не развились далее определенной стадии.
       Люди ценят форму и дорожат формой, и, следовательно, не оценивают поначалу реальность суфиев, хотя думают, что оценивают, ошибочно принимая некоторые внешние формы за реальность суфиев. Именно по этой причине великий старейшина среди суфиев, Сахл сын Абдуллаха из Тустара, говорил: “Сначала вы можете не оценить суфизм, но как только оцените, будете ценить его до конца ваших дней.”

Форма как раз может включать ожидание, так как во всем мире люди всех типов склонны высоко оценивать переживание ожидания и, особенно, желание награды. Форма подразумевает принятие автоматических или обусловленных ожиданий, и поэтому суфии своими условиями обучения игнорируют их. Вот что по этому поводу сказал более тысячи лет назад Яхья сын Мааза из Балха: “Аскеты отрекаются от этого мира, но суфии отрекаются также от ожиданий мира следующего. Аскеты ищут удовольствий Рая, но суфий – чужестранец даже в Раю.”
       Его современник Сари ал-Сакати (умер в 867 году н.э.), подчеркивая насколько переплетены привязанность к форме и к самому себе, говорит: “Истинная мудрость есть отсутствие привязанности к себе и преданность Истине”. И суфизм по традиции называется “Истиной без формы”.
       Что касается ограничений на занятия в форме вопросов-и-ответов, ответственность (ограничивать их до полезного содержания и продолжительности) лежит на учителе.
       В своих Застольных беседах * великий мастер Джалаледдин Руми сказал:

              Ночь прошла, а разговор наш не окончен:
              В чем виновна ночь была?
              Разговор был слишком длинен.

       И не забывайте о случающемся высвечивании того, что скрывается в некоторых, по общему мнению, духовных людях и что может выскользнуть наружу в атмосфере вопросов-и-ответов. Внезапно увидев свои собственные несоответствия, фальшивые гуру могут научиться быть настоящими, в Индии этому есть довод, традиционно облеченный в шутливую форму. Вот история:
       “Гуруджи, почему вы не принимаете своего сына в Учение?”
       “Потому что, учить сынков богатеев даром – против моих принципов!”

Из книги: Идрис Шах. "Учиться как учиться"

Качество перевода не гарантируется.
См. английский текст: Idries Shah. "Learning how to learn"