Глава 17. ДНИ ДОСУГА

       Я записал рассказы и другого суфия, чьего имени я так и не узнал. В обычной афганской манере он имел имя и ещё полутитул, под которыми и был известен. Для всех нас он был просто "Патанский Факир", или "Факир Сахеб", а сам себя он называл просто "Факир"- это одно из слов, которыми обозначают суфиев, и иногда индийских - индуистских - религиозных нищих. Из того, что с ним приключилось был тот факт, что он оказался в Бухаре, когда её взяли русские, и ппрожил там в качестве советского рабочего двадцать пять лет. Он немного знал русский, но, как заводской рабочий, почти всегда говорил на персидском с небольшим иранским акцентом, на котором говорят в этой части советской Азии.
       Он научил меня персидским названиям таких эзотерических практик, как "перевыполнение плана по хлопку" и того, что вероятно было "ударной программой" - когда что-то нужно сделать "любой ценой", независимо от затрат в людях, материалах или деньгах. В отличие от большинства афганцев, он не был настроен антирусски, но рассматривал весь этот советский "эксперимент", как он его называл, с долей юмора. "Это не может, знаешь ли, долго продолжаться, - говорил он, - потому что русские попали в собственную ловушку. Они позволили народу сохранить свой язык и поощряли местную культуру. Так они поступили в ранние дни своего господства, потому что не были достаточно сильны, чтобы всё русифицироватью. Кроме того, им нужны были показательные места, откуда они могли бы влиять на остальную Азию. Затем, даже в худшие времена сталинского террора, им приходилось поддерживать местную культуру хотя бы только потому, что Сталин не был русским. Он был грузином и позаботился, чтобы об этом знали все".
       Я подумал, не слишком ли он большой оптимист, и сказал это, вызвав некоторое удивление.
       - Если действительно живёшь под Красным флагом, то так это не воспринимаешь. В ранний период мы были немного встревожены, когда посты партийных начальников, директоров заводов и административного начальства оказались заняты русскими. Но когда мы узнали их, то обнаружили, что они боятся Москвы ещё больше, чем мы. То есть, им не нравились многие стороны коммунизма, которые, как говорилось, необходимы. Это значило, что они на самом деле глубоко внутри себя не принимали коммунизм. Потом они выучили наш язык и обнаружили, что мы не дикари, что у нас была своя культура. Всё это сильно повлияло на них. "Национальные герои", вроде Алишера Навои, которым создали такую известность в советской Средней Азии, были суфиями, а другие - не коммунистами.
       - А что насчёт восстаний Шамиля на Кавказе? Считают, что он был суфийским вождём, и его последователей снова и снова осуждали русские.
       - Это то, что коммунисты называют "мюридизм". "Мюрид", как ты знаешь, значит "суфийский ученик". Пропаганда качалась туда и обратно. Иногда Шамиль - герой, иногда негодяй. Само это манипулирование личностью заставляет людей не доверять тем, кто манипулирует.
       - Может ли суфий быть коммунистом?
       - Может ли дерево быть куском сыра? Это совершенно разные вещи, и одно не может быть другим. Фанатичный коммунист так же уязвим, как любой фанатик. Из-за своей нестабильности он может даже перейти к антикоммунистической деятельности. Вот почему так часто проводились чистки. Люди считали, что из-за этого страха правители должны были уничтожать своих последователей, многие из которых были убеждёнными коммунистами. Если бы ты жил в Советском Союзе, ты бы знал, что чем человек больший "коммунист", тем менее надёжным он, скорее всего, станет. Действительно убеждённый коммунист сохраняется лишь недолгое время: может быть, пять или десять лет. После этого он снова возвращается к человеческому типу. Это не значит, что он становится лучше. Он может стать гораздо хуже. Может быть, он и не станет думать как капиталист, но тем не менее он вполне может стать алчным, эгоцентричным и опасным для Партии. Партии нужны не негодяи, а добровольцы, готовые на самопожертвование, которые будут держать машину на ходу. Каждый коммунист проходит фазу подобную этой, но только ненормальные остаются пригодными коммунистами на действительно продолжительное время.
       - Как действовали суфии в Советском Союзе?
       - В нынешнее время это, в основном, молодые люди. Причина в том, что старики остались твёрдыми мусульманами и часто несли с собой худшие аспекты религиозного консерватизма. Молодых партия предостерегала от любых обменов мысли с ними. Во время второй мировой войны многие молодые люди стали чувствовать, что им нужна какая-то вера. Военный призыв умереть за Россию-Мать ничего для них не значил, хотя для русских солдат его было достаточно. Но значительную часть вновь сформированных вооруженных сил Советского Союза составляли люди из мусульманских областей. Именно тогда суфии взялись за работу. Её эффект был необычным, но вполне понятным. То были представители старшего поколения, оставшиеся в стороне от попытки старых консерваторов защитить остатки осёдланной священниками религии. Когда суфийское учение молодёжи стали преподавать люди, которые, как было известно, противостояли схоластам, муллам и которых считали людьми разумными, прогрессивными, добившимися успехов на работе, тогда влияние этого учения стало очень глубоким.
       Факир тоже воевал в русской армии на Кавказе. Когда его демобилизовали, он решил осесть в Афганистане, где он был студентом. Однажды ночью он взял пару надутых бычьих шкур, связал их вместе и сделал то, что называется мушак, и переплыл широкую реку Оксус, к свободе.
       Шах-заде (Принц) Пайлуч был ещё одним товарищем моих свободных дней среди суфиев высокогорья. Я не знаю, был ли он действительно принцем или нет, частично из-за того, что суфий может называться титулом, который употребим также и в несуфийском мире. В буквальном переводе его имя означает "Босоногий", этим словом часто обозначают человека, у которого ничего нет. Однако на самом деле он обычно был хорошо одет, на нём были сапоги для верховой езды монгольского типа, и огромный постин, меховый плащ, вышитый снаружи и обращенный мехом внутрь.
       Пайлуч был афганцем до мозга костей: это означает, что он умел ездить верхом, стрелять, рассказывать занимательные истории, был полон уверенности в себе и больше всего любил плов, блюдо из жареного мяса с рисом, приправленное шафраном. Он был из тех, кто всегда стремится к совершенству. Я часто видел, как он разыгрывает сложную партию в шахматы сам с собой, или берёт у людей их ножи, чтобы заточить, потому что считал, что мужчина должен уметь заточить нож "ЗКБТ", как он это называл, - это начальные буквы фразы "быстро, совершенно и легко". Ему было что-то между тридцатью и сорока годами, он был огромного роста и пропорций. В его лице можно было заметить черты нескольких народов, составлявших население Афганистана: монголов, арабов, патанов. Глаза слегка суженные, нос чуть-чуть крючковатый, фигура гигантская. Из его запутанных историй я узнал, что он бывал в Индии, может готовить еду, любил разные виды спорта. Однажды он был кочегаром на британском пароходе, но "мне пришлось назвать себя индийцем, потому что ни один афганец не может быть кочегаром".
       - Вы чувствовали, что это повредит вашему достоинству?

Из книги: О. М. Бёрк. "Среди дервишей"

Качество перевода не гарантируется.
См. английский текст: О. М. Burke. "Among the Dervishes"