Глава 16. АМУ-ДАРЬЯ - РЕКА ОКСУС

       Аму-Дарья - это название огромной реки, образующей четыреста миль северной границы Афганистана. За ней лежит Советский Союз и утраченные территории Туркестана, прежде бывшие местом древних суфийских твердынь. Проникновение России в среднеазиатские ханства – не новость, и, столкнувшись с вторжением “Запада” в виде наступления царизма, а также в силу необходимость дальнейшего развития суфийских учений некоторым образом согласовать их с современной технологией, суфии еще в начале двадцатого столетия стали перебираться вглубь территории Афганистана. Некоторые из старейших организаций уже утвердились в районе Гиндукуша. Те, кто мигрировал в Афганистан, стали, для обозначения своего учения, использовать имя Аму-Дарья, записанное одним словом. Так они в своём имени увековечили переправу через эту реку и свое заречное происхождение.
       Река Аму (Аму-Дарья по-персидски) на большинстве карт обозначена как Оксус. Удобно будет обозначать эти эмигрировавшие суфийские группы как "сообщества Амударьи", ведь такие фразы как "суфии Оксуса" звучат не в пример хуже. Они также известны как Сармун (кодовое слово для слова "пчела", указание на одно из их упражнений).
       Хотя суфии и не любят вдаваться в исторические или географические дискуссии относительно своего культа, вряд ли вызывает сомнение, что эти Амударьинские сообщества концентрировались на практиках и идеях, отличавшихся от распространённых в других местах, за исключением старых афганских орденов. В некоторых отношениях их ритуалы и методы вполне такие же, как и у других суфийских орденов, но более организованы. К примеру, обычай составлять много слов из слогов других слов у них стал тонким искусством. Другой их характеристикой является их концентрация на вере в то, что путь суфиев есть единственно подходящий для распространения по всему миру. В одном из их учений утверждается, что именно отсюда должно распространяться суфийское послание, и что оно должно быть натурализировано в каждом сообществе.
       Я провёл по неделе в каждой из четырёх общин Амударьи. Сама обитель, как утверждают те, кто живет в ней, есть в конечном счёте духовная сущность: постройка и расположение вторичны. И две, из этих "обителей", действительно не имели собственного места. Собрания проводились или под открытым небом, или в домах. В одном селении, когда раздался выстрел, отмечавший полдень, буквально всё население начало повторять формулы в такт дыханию. Это было "собранием" амударьинцев: ни обители, ни общего собрания как такового.
       Ещё больше этот принцип прослеживается в Афганистане. Хотя обители существуют и собрания халки проводятся, и обучение учеников происходит так же, как я видел в других местах, считается, что всё сообщество находится в особых взаимоотношениях. Это означает, что его члены постоянно находятся в духовном общении, особенно в назначенное время.
       Все четыре лидера этих «заречных» общин (пришедших с той стороны Оксуса), шейх Джалал, Ахмад Баба, Ишан Али и Пир Тюрки признают авторитет накшбандийского главы суфиев Гиндукуша. Он представляет Учёного Короля, который является общим главой, и его можно встретить в «любом облике почти в любой стране мира».
       Ахмад Баба показал мне способ сшивания лоскутного плаща, который носят некоторые суфии, и который до совсем недавнего времени был униформой тех, кто проходил период удаления от мира. Неизвестно, когда появился этот обычай, но мне напомнили о "плаще многих цветов", и я подумал, что первоначально он, возможно, появился в Сирии. Ахмаду было примерно семьдесят лет, но могло быть и больше. Его здоровье было потрясающим для человека, ясно помнившего дореволюционную Россию, сам же он приписывал это своим упражнениям для долгожительства, которые являются частью суфийской тренировки. "Никто, - говорил он, - не станет хилым, если он совершает их регулярно. Он, несомненно, будет жить, как шейхи нашего ордена, до ста и даже вдвое большего числа лет".
       Вдобавок к большинству обычных суфийских упражнений, община Бабы практиковала целительство, и суфии, чтобы получить эту часть их "просветления", приходили из разных мест. "Конечно, - сказал этот мудрец, - мы можем послать его тому, кто готов его принять. Видишь ли, у нас есть только часть. Это вроде того, как у тебя есть карез (подземный водный канал), связанный с источником. Но мы не можем передать это тем, кто не готов. Если они лишь немного развиты в необходимых аспектах, то они должны придти сюда".
       Мне интересно было узнать, как относились эти суфии к возможности стать известными на Западе. Ахмад отказался говорить на эту тему. "Это дело Учёного Короля".
       Ишан Али был тюрком, вдвое моложе Бабы. Его полномочия простирались на дикий северо-восток Афганистана вплоть до китайской границы на узком языке земли, который проходит у самых памирских гор. Высказывался он откровенно прямо, его очень любили, но найти к нему подход было нелегко. Он принял меня в костюме западного образца, на его бритой голове была маленькая каракулевая шапка, вроде колпака, но более фасонная. "Ты не должен торопить события, - говорил он мне множество раз. - Ты стремишься узнать о нас побольше. Само по себе это хорошо, и есть веская причина многое рассказать тебе. Но помни, что если ты позволишь любопытству ослепить себя, посредством собирания фактов и обрывков информации, ты, может быть, напишешь хорошую книгу, но замедлишь своё духовное продвижение".
       Я видел, как он применял это учение к партии молодых людей недавно вернувшихся с армейской службы, которые совершили паломничество, чтобы встретиться с ним. "Запомните, что я скажу, - предостерегал он их, - потому что повторять вам не будут, а отошлют вас домой. То, чему вы научились в армии, будет неоценимым для вас, хотя вы до сих пор проклинаете тот день, когда пишк (призыв) застал вас, и благословляете день своей демобилизации. И то, и другое неправильно: но я не жду от вас, что вы это уже поняли. Внимательно относитесь ко всему, что вам скажут, и не интересуйтесь вещами, о которых вам не говорят, и которые вам не показывают. На данной стадии ваши так называемые человеческие способности часто могут быть проклятием для вас. Когда вы снова попадёте во внешний мир, у вас будет сколько угодно времени для обратного изменения".

Из книги: О. М. Бёрк. "Среди дервишей"

Качество перевода не гарантируется.
См. английский текст: О. М. Burke. "Among the Dervishes"