Глава 3. ТУНИССКИЙ КАРАВАН

       Оазис Нефта - едва ли подходящее место для членов организованных туристических групп, особенно, если они хотят иметь все современные удобства. Однако он пропитан странной атмосферой безвременности, заставляющей поверить, что где-то вокруг витает некая сила, ждущая применения. "В большей, гораздо большей степени, чем Тимбукту, - сказал Хамид, - Нефта – врата запредельного".
       Угнездившись в том, что кажется издали не более чем группой песчаных дюн Сахары, этот остров зелени в оранжево-жёлтом море принадлежит к совершенно иному миру, чем тот, что мы обычно видим на Западе. Люди горды и таинственны в своей самодостаточности, это относится как к воинам, так и к последователям того, что можно назвать только оккультной школой. Их оазис вполне мог бы быть штаб-квартирой всего, что противится проникновению Запада. Если бы какая-нибудь кинокомпания хотела бы запечатлеть традиционный оплот грабителей пустыни, куда они возвращаются после очередного набега на Иностранный Легион, Нефта прекрасно подошла бы для этого.
       Посторонние совсем не могут остановиться здесь, хотя караваны вроде нашего проходят в это священное поселение беспрепятственно. А оно несомненно священно, ведь Нефта - святыня одной из ветвей сенуссизма, аскетической мистической системы, насчитывающей миллионы последователей. Даже сегодня этот культ орошает мыслью и действием землю, где, как кажется, по велению Природы человек не должен был бы жить.
       Пальмы дают Нефте всё, в чём нуждаются арабы: пищу, волокно, древесину, кров.
       Я не смог бы долго выжить в этом неотзывчивом месте без Хамида. Мне хотелось встретиться с Великим Шейхом Ордена, но не было уверенности, примет ли он, потому что меня рекомендовал член другого сообщества. Я блуждал вокруг растянувшегося по пустыне оазиса, пока Хамид, которому его полнота несколько мешала двигаться, пошёл известить здешние власти о нашем прибытии.
       Нефту часто называют Жемчужиной, и, подобно жемчужине, она выросла от повторяющегося импульса, от воздействия проходящих через неё караванов. В качестве коммерческого центра она важна как перевалочный пункт; и постройки людей среднего класса выделяются из групп маленьких и непримечательных домиков, вырастающих из самой пустыни. Но места молитв дервишей - завийи – совсем другие. Архитектура мечетей проста, но в их планировке чувствуется глубокий смысл, а высота вызывает чувство величия, равно как и прохлады.
       Фигуры, закутанные в одежды, чтобы избежать послеполуденной жары, входили в побеленную завийю, которая представляла собой четыре стены и прилегающую гробницу наставника и учителя. Прижавшаяся к выходу скальной породы, покрытая навесом, она была окружена кельями. В отличие от членов встречного, идущего на север, каравана купцов, глядевших на меня с любопытством, мистики не удостоили меня ни единым взглядом. Никаких признаков западного влияния не было видно, если не считать единственного слова, написанного арабскими буквами на куске материи при входе в низенькую лавку. Было написано просто "Тирилин".
       "В Нефту никто не ездит", - говорят на севере. И это правда в том смысле, что без особой цели никто туда не отправляется. То же самое, конечно, говорят о железнодорожном узле Клапхам и Большой Центральной Станции, но атмосфера Нефты очень отличается от того и от другого. Караван, рассёдлывающий своих животных и сгружающий товары, темнолицые африканцы, предлагающие свои услуги в качестве носильщиков, дервиши, идущие своим путём, подобно средневековым монахам, в свои завийи. Но, кажется, всякий, кто окажется здесь с целью просто посмотреть на это место, обнаружит, что отрезан от всего остального непроницаемым барьером. Люди просто не интересуются чужестранцами. Вы можете смотреть на дома, на лавки без передней стены, на базары, на пальмы и гробницы марабутов. Общественная жизнь? Проводники туристов? Газированные напитки? Это совершенно иной мир, и столица Тунис кажется за сотни лет отсюда.
       Я присел за длинный стол в затенённом уголке базара, который явно служил в качестве кафе; заказал финики и воду, и стал ждать. Собравшиеся в кучку фигуры со своим чаем не выказали ни малейшего интереса, однако закутанный в плащ туарег со сверлящим взглядом, сидевший возле пустого очага держал меня под наблюдением. Я заметил под его накидкой два ремня поперёк груди, сверкающие патронами. На его поясе сверкнул нож для потрошения с серебряной рукояткой, когда он повернулся, чтобы сказать слово одноглазому, сидящему рядом; из-под натянутой на его огромную голову фески выбивались рыжие пряди. Этот человек был чисто выбрит и закутан в тёмно-коричневый плащ с капюшоном, из-под плаща высовывались марокканские туфли без задников. Он сидел не на корточках, а скрестив ноги. Тут я заметил, что он полировал маузер, время от времени рассматривая его с явным удовлетворением.
       " Грабители пустыни", - подумал я. - Голливуд снимал бы их прямо здесь. Или они немного переигрывают?

Из книги: О. М. Бёрк. "Среди дервишей"

Качество перевода не гарантируется.
См. английский текст: О. М. Burke. "Among the Dervishes"